Бывают на свете гибридные виды, возникшие при скрещивании двух видов-предков. Как можно понять, появился ли такой вид в результате давних событий гибридизации и с тех пор существует независимо от родительских видов, или же регулярно «возникает заново» в результате их постоянных скрещиваний?

В нескольких группах цветковых растений (например, у некоторых видов из родов, к которым принадлежат чай (Camellia), кофе (Coffea) и мате (Ilex)) способность синтезировать кофеин возникала независимо. Как вы думаете, под действием каких факторов такая способность могла многократно появиться в ходе эволюции?

Могут ли заносные виды помочь сохранению видового разнообразия местных видов? Если да, то как? Если нет, то почему? Ответ обоснуйте.

Известно, что эффективный иммунный ответ требует огромных энергетических затрат. Казалось бы, у заболевшего человека должен быть отличный аппетит. Однако, многие знают на своём опыте, что на практике всё не так: тяжело больной человек обычно едой не интересуется, а стремится просто спокойно полежать в уютной постели. Если предположить, что такое поведение возникло в результате естественного отбора, предложите факторы, которые могли благоприятствовать потере аппетита у больных.

Люди случайно завезли из Северной Америки на небольшой тихоокеанский остров мушку, которая паразитирует на сверчках. На новом месте мушка расплодилась в огромных количествах. Жертв своих она очень эффективно находит по звуку стрёкота, и казалось, что местный вид сверчков обречён на вымирание. Однако этого не произошло: просто со временем местный вид сверчков перестал стрекотать. Эту историю часто приводят как пример быстрой адаптивной эволюции, подтверждающий теорию Дарвина. Однако скептики вопрошают: если потеря стрёкота действительно является таким хорошим приспособлением. то почему же американские свечки продолжают стрекотать, хотя и сосуществуют с этой мушкой тысячи, а то и миллионы лет? Предложите возможные объяснения, почему такая адаптация возникла у островных сверчков, но не у их родственников на континенте.

Научный руководитель отправил аспирантку Вареньку в летнюю экспедицию на север, на Студёное море, собрать материал по двум близким видам планктонных львиногривок: львиногривке бурой и львиногривке малиновой. Ниже мы приводим отрывок из отчёта Вареньки по результатам поездки:

Научный руководитель, однако, остался недоволен построениями Вареньки и велел ей ещё раз как следует подумать над абзацем про размножение львиногривок. А в самом деле, позволяет ли собранный Варенькой материал сделать такой вывод? Или полученные Варенькой числа могут быть объяснены и другими способами? Если нет, то почему, а если да, то какими именно?

Современные методы генетической инженерии позволяют делать довольно сложные и точные манипуляции с геномами многих организмов. Например, в геноме пекарских дрожжей Saccharomyces cerevisiae имеется около 6200 генов, кодирующих белки. Генетики разделили культуру дрожжей на 6200 гаплоидных линий и повреждали по одному гену — в каждой линии свой. Оказалось, что примерно 1400 из линий дрожжей после операции на геноме не росли на жидкой среде, то есть фактически не оставляли потомства; каждый из этих 1400 генов можно считать абсолютно необходимым для жизни дрожжей, или, по крайней мере, для их деления в данных условиях. Остальные примерно 4800 линий расти не перестали. Итак, возникает научная проблема: насчитывается несколько тысяч генов, обладающих свойством «повреждение гена не приводит к остановке роста/деления». Почему же эти гены сохраняются в природных популяциях дрожжей, а не портятся и не пропадают в результате случайных мутаций и делеций? Предложите несколько объяснений, а также способы экспериментальной проверки ваших идей.